Манифестирующий генератор

ФЕОГНОСТ ПУШКОВ

Богословие или патристика?

В церковном лексиконе принято богословами именовать тех, кто таковыми ни разу не являются. Я говорю сейчас даже не про то откровенное безумие, когда разные сантехники и шахтеры, написавшие писульку про какую-то персону из церковной истории, защищают свою писульку как «кандидатскую диссертацию по богословию». Я говорю про другое: От теологии в собственном смысле слова следует отличать историко-критические исследования. Патрология – важнейшая дисциплина в секторе историко-теологических исследований, но все же ученейшие патрологи никак не теологи.
В чем разница? – Историки (патрологи) лишь описывают чьи-то мысли и взгляды, а теологи всегда творят – они всегда умело погружают сокровища прошлого в потоки современной культуры, умело сочетая современных «внешних» авторов с древними отцами Церкви в поиске ответов на современные вопросы.
Патрология же пересказывает (описывает) чьи-то мысли в историческом ключе, а Катехизис выборочно дергает цитаты из разных древних авторов.
* * *
Теперь собственно о «православном» богословии.
Долгое время пребывая в застое цитатничества, оно, под влиянием западной церковно-исторической науки (патрологии), начало выходить из застоя, н ничего уникального не порождало. Хомяков? – Это всецело Шеллинг и протестантская теология в целом. «Непатристический синтез» о.Флоровского? – Это всецело фэнтези, стоящее на плечах католических отцов-иезуитов титанов патристической науки – Ж.Даниэлу, Анри де Любака и Клода Мондесерт, которые начали серию критического издания святых отцов (знаменитую серию Sources Chrétiennes) в 1942 г. Потом в эту чисто научную тусовку пришли богословы-мечтатели, т.е. личности творческие – Ганс Урс фон Бальтазар со своей Адриэн Штайн, Ив Конгар и т.д. Все православное богословие стояло на плечах этого движения, питалось их научными и интеллектуальными ресурсами, но чисто из соображений конфессиональной исключительности решили парижане состряпать миф про «уникальную черту византийской теологии». И понеслось баснотворчество! Собственно, отцом этой мифологии и был наш Флоровский! Он был ровесником вышеупомянутой тройки иезуитов-книгоиздателей, наблюдал за их деятельностью и пытался понять, что можно придумать… И придумал. Пересказывать его выдумку не стану, а о ложности его посыла я уже писал несколько раз. Сегодня он в науке забыт (потому что наука оставила его далеко позади), но для своего времени он был действительно талантливым церковным ученым и писателем.
Ну и если говорить именно о богослове в православной среде того времени, то таковым был несомненно прот. С.Н.Булгаков. Да, у него были «сомнительные» идеи, но он был именно богословом в полном смысле этого слова. Флоровский же и Мейендорф не были богословами, а были учеными, изучающими мысли отцов в историческом ракурсе (патрологи, историки). А ведь именно честные исторические исследования в области патрологии ставят жирную точку на идее конфессионального богословия и подтверждают полную смысловую и теологическую идентичность всех древних апостольских Церквей – с широким внутренним разнообразием внутри Традиции.
* * *
Ну а если уж про РПЦ МП (со всеми дочерними ответвлениями), то у нее вообще богословия НЕТ. Это не богословствующая среда. И это не упрек, не плевок – это просто констатация факта. У нас есть неплохие патрология (Малков, Давыденков). Есть библеисты! Есть литургисты (но не ученые-литурги)! Но нет теологии.
Это вообще-то общая беда всех пост-византийских Церквей. Богословия нет ни у болгар, ни у сербов. Это не потому, что они дефектные – это потому что они твердо вцепились в византийское наследие. Но оно для них (и для нас) этнически и культурно все равно чужое, а потому переработать его мы не можем. А вот сами греки сейчас успешно перерабатывают свое богословие. Мы же, смотря на них, начинаем кричать, что они там где-то от чего-то "отступают". Но они не отступают, а делают то, что делали всегда древние отцы: развивают свою церковную традицию. Мы же, приняв не свою традицию, можем просто ее "бережно хранить". И это хранение заключается в пересказывании на все лады одной и той же песни.
Насколько я знаю, та же беда и у грузин. Византизм + синодальный пласт убили полностью древнегрузинскую аутентичную школу теологии. Развивать можно только свою традицию.
А вот румыны действительно стоят особняком. в силу уникальности их положения (романская культура в византийской церковной обертке) от них можно было бы чего-то уникального ожидать. Но я не знаком с их традицией, увы.

Вот раньше нормальные женщины были, а теперь, что? :)

всё таки пиздить музыку с трекеров и пиратских даунлоадеров - это хуета.

эпоха стримингов поменяла положение дел в мире музыки. утвердила, закрепила революцию. закончила эпоху любительских заливок любимых артистов с этими старыми, синими экранами в начале песни (если кто помнит ютуб конца нулевых). я не знаю кто придумал автоматическую загрузку на ютуб, но факт есть факт - сейчас легко можно найти абсолютно нишевые, никому неизвестные вещи В ДВА КЛИКА.

впрочем не то что бы это было кому-то нужно... так или иначе

музыка по подписке попросту удобнее. у тебя нет необходимости "собирать библиотеку", проходя через бексонечный процесс загрузок и закачек. ты просто сохраняешь плейлисты - больше ничего делать не надо.

есть конечно и минус, но минус по сравнению с физическими изданиями - а именно отсутствие буклетов и вкладышей.

когда слушаешь по-настоящему трогающую работу, обязательно захочется узнать немножко больше о визии авторов, об инструментах которые они использовали, о помещении. возможно получить рекламу других релизов от участников коллектива... хотя конечно никто не останавливает от оцифровки и этого. да и буклеты были придуманы ещё до интернета... сейчас же, когда даже пятого скрипача можно найти в фейсбуке, не говоря про дирижеров!

Паша что с лицом?! Радуга жопу не рвёт ?)

осознание того что ты проклят переструктурирует мысль, высвобождает место для мыслей о чём-то по-настоящему важном от насущной тяги вытягивать злополучный лотерейный билетик.

проклятому нет нужды испытывать удачу, гнаться за фортуной - ибо он знает что это в сущности ничего не изменит, ведь поражена сама его суть. неизменная от внешних факторов

конечно сонастройка мыслей с делом это дело обреченное на неудачу - мысли следуют за делом, однако они всегда норовят впутаться в ход дел, насадить видимый вектор движения. это конечно же не страшно, as long as мы открыты к новому. рефлексия - золотое время, время удалённости от дел когда ум может не рефлексировать на внешний мир, но саморефлексировать на продукты собственного вмешательства в работу тела.

конфессия и парресия - это две формы правды-о-себе.

в них обоих существует тот кто говорит правду (слабая позиция), и тот кто её выслушивает (позиция власти).

однако в случае конфессии - говорящий излагает такую правду, которую от него ждут. если вы понимаете как устроен публичный дискурс, то вы так же понимаете что нарратив интерпретирует факты. так, например, можно сказать "я убил человека", или "я защищался и сделал всё необходимое для этого", или "я раздавил это ничтожество". одна мысль - а сколько разных оттенков...

в конфессии правда говорится с тем, что бы больше никогда к ней не возвращаться. это говорение для исключения. как правило - это какая-то социально неприемлемая вещь, однако поскольку сознающийся как бы "сдаётся" в руки закона, совершая исповедь, то властной фигуре это в общем-то лестно. лестно что делают так как ей угодно, и лестно что перед ней вот такое ничтожество, а она сама понятное дело давно переросла это всё... (хотя понятно что в играх по-взрослому целок нет, и там просто ловят за хуй безо всякой брезгливости)

в парресии же... эта правда о себе никому не интересна. она не является социально неодобряемой, скорее наоборот - это архетип героя и правдоруба, обвиняющего вышестоящую инстанцию в коррупции. однако, многовековая эволюция не пощадила этот образ... герои не занимаются парессией. потому что героев после этого убивают. ведь герой пользующийся паррессией становится очень близок к тому что бы стать конкурентом власти, следовательно самому превратиться во власть. а власть не может заниматься паррессией, ведь власть на то и власть что она задаёт или определяет границы мироздания. никакого риска, сказано - сделано. поэтому, парресия становится уделом киников - то есть людей-живущих-по-собачьи. босота и шантрапа, те кому нечего терять. даже если они совершат парресию, это вряд ли изменит их собственный образ - они не будут возвеличены, ведь у них нет никаких особых способностей, образования, связей. всё чем они рискуют - это получить сладкое освобождение от опыта бренного тела. то что их выцарапают мечами стражники из их диогеновской бочки как улитку. однако власть всё равно испытывает неудовольствие. ведь речь больше говорящего. и даже убив хама - правда останется гулять, но уже не в виде паррессии, а в виде ИСТИНЫ. которая обязательно найдет свой приют на флагах и гербах какой-нибудь другой власти. которая, конечно, никакой парресии уже не ищет, а преследует чисто свой интерес. наивных нет.

промотал "койянискаци". конечно же пропустил начальные сцены с каньонами и природой. т.е. половину месседжа я не понял, хотя сам факт совершенно иной скорости первой половины (все гораздо медленнее) уже говорит о многом.

конечно кино ужасает, особенно когда осознаёшь свою долю вины и ответственности за происходящее на экране. дед говорил что генераторы центр жизни, ну чтож вот вся жизнь НАГЛЯДНО. и я, находящийся на другом конце проивзодственной цепи, ничем не лучше.

белый человек всё меньше похож на обезьяну. все "низшие" проявления он делегирует в нечистые места нечистым людям, а сам представляет из себя машину по производству страшных смыслов. конечно деколонизация - это процесс направленный прежде всего на себя. самим освободиться от ярма работорговца, со всем причитающимся ему скарбом.

главный для меня вопрос тут - согласился бы ли хоть кто то из участников экономического процесса заниматься этой койянискаци убери из уравнения деньги (собственно о чем ББД). стал ли хоть кто-нибудь ходить на завод потому что интересно

и последний момент. (опуская музыку филипа гласса звучающую в фильме)

есть такое понятие "голого лица". в истории был такой период когда лицо считалось содержащим в себе очень неприличное, в частности выступ носа и яма рта.

лицо это сложная машина мимики, способная с большой скоростью передавать весьма изощренные месседжи. что объединяясь с речью и языком тела являет из себя такой комплекс. в этом смысле, лицо не передающее никакого определенного смысла является голым, "незапятнанным". и когда мы смотрим на это лицо, мы либо пытаемся примерить на него условно "объективный" дискурс (мысля возможные присущие этому лицу месседжи через призму некой усредненности, будь то массовой, или специфически локальной), либо же проецируем на него свой собственный. инвестируем в это лицо свои смыслы.

подумайте об этом в контексте еблоторговли являющейся основным способом коммуникации в дейтингах.

вообще культ виликой рузской литературы напоминает культ отца или культ матери. а неизменным спутников таковых культов является своих родителей, собственно, убийство. потому что отец/мать могут быть только в одном экземпляре:)

как мы уже поняли из статьи Надточия посвященной проблеме тургеневского юноши (и девушки), рузская литература - это вход в один конец. она конституирует аборигена, но не способна его "расколдовать". для того что бы расколдоваться неизбежно придётся прибегать к прочим источникам, а их в раиси не водится - ведь великая у нас литиратура - а она всего одна.

родительский культ архаичен, поскольку он попросту бессодержателен. воспевать ноющую к воспроизводству генетику... родители - это что-то случайное, незначительное в своей сути, опуская их роль в отдельно взятой жизни. поэтому уделять слишком много внимания феномену родителей - заниматься не то что даже онанизмом, а надрачивать отсутствующему месту в воздухе, причём делать это так что начинают болеть руки

и культ этот неизбежно приводит к юпитерианскому пожиранию собственных детей. культ отца и матери, а не культ детей. к тому же ничто так не стимулирует желание поебацца как отстутсвие детей, где напомощь приходит после-родовой аборт. а мамочка ребёнком ещё и закусить может:))

вот и думай теперь. рузскяа литература - она сама себя уничтожает, или все прочие вместе с собой?

Почему то хочется сказать:
-Олег, харэ есть сыр! Тебе вредно.

пидорашка должна подвергнутся геноциду потому что олигархов и бандитов невозможно отличить от простых "людей". весь этот телевизионный цирк-шапито которым вы себя оправдываете, говоря "это не мы - это они плохие" - просто прикрытие, которое может даже и потонуть вместе с путичкой. соловьев не геббельс, и трудов после себя не оставит - исчезнет как пшик, мокрое место.

но в это же самое время, за плотными рядами мусоров скрываются сотни, тысячи тех, у кого достаточно ресурсов что бы В ПРИНЦИПЕ никогда не светится именами и своим статусом. случись что - они окажутся "на воле" (то есть у нас, на Западе) в роли очередных Василиев Алексеевых (или Алексеев Васильевых?), - строителей, подсобных рабочих, халтурщиков. т.е. публики в принципе неотличимой от того что из себя представляет среднестатистический рашкован

впрочем меченому атому не нужна защита - он и сам по себе свободный радикал. после школы ёбки которую узкие прошли в пидорашке, они представляют из себя ту самую силу, которую рисуют в виде всё неуклонно растущей угрозы мусульман с востока... рузский в своей гестапократии - сдержан, в Украину их отправляют как ченеллинг говнисто-хтоничестой энергии.

нас это не устраивает. если рузкие не понимают по человечески - то надо убивать их всех, скопом, не щадя никого.

бо это уже не люди

говоря о музыке, в частности, о роке - жариков часто подмечал архиважность дуэта ударных и баса, на контрасте с тем как мы привыкли воспринимать солистов и фронтменов центром группы

слушая вот эту запись копмана (и неизбежна сравнивая её с другой записью того же концерта, но братьев кёйкенов) видно какое место он уделил соло скрипке. а именно - центр БЭКГРАУНДА. т.е. конечно центр, но фона. т.е. смысловыми в данной интерпретации музыки баха оказываются именно остинатные ритмы бассо континуо, несущими опору а следовательно жизнь

размножьте солирующую партию, доведите её до абсолюта сделав единственно составляющей музыки -и вы получите лепет ребёнка, бред.

а знаете на что ещё похожа солирующая скрипка? НА ЧЕЛОВЕЧЕСКУЮ РЕЧЬ!!! можно представить в каком аду уготовно жить всем нам, если бы не... если бы не остинатные ритмы задающие движение уже нашим голосам. что же это? активность? жизненные потребности? так "жрать и срать" выходит всё же благо, а не проклятие? или и то и это одновременно?

пожалуй тут же надо вспомнить то как жариков отмечал традицию англиканского хора, не применяющего аккомпанимента. пускай голоса сами учатся петь в гармонии. а в чём заключается гармония? 1) грамотно прописанные партии, и 2) способность каждого голоса гнуть свою линию

вызов который капитал под иконкой харизматического вождя бросает бюрократической системе (и к которому она не готова) приведёт либо к кризису и усовершенствованию системы, либо к смене модели на идентичную атакующему.

против чёрного вождя встанет белый, против доброго - злой. в чём тут проблема?

а в том что спустя несколько поколений, смысловые значения стоявшие за цветами отомрут, и "белые" будет значить не больше чем цвет значка на лацкане

добро и зло умирает - вместе с ними умирает и человек. грядёт исход еретиков

голые лица безмозглых людей

санкт-петербург это чисто бандитский бренд, вся хвалёная "культура" там начисто отсутствует

репутацию "культуной столицы" следует воспринимать так: приходят бандиты, заселяются в старый полуразрушенный замок (как Форт Мерсер в RDR). находят там оставленные фолианты со стихами посвещенными замку

и начинают их перепечатывать, выдавая за свои. со всей пидорашке толпы доморощенных интелов, в которых были вложены чёрным трудом заработанные родительские деньги, в замок начинает стекаться бабло

что делают бандиты? очень просто.

95% приехавших в надежде стать лавочниками, ремесленниками, учёными лопухов они быстро и надолго обривают. открыл ты чебуречную-с-вологодским-узором - тебя ставят на процент. не хочешь платить - площадь отбирают, оборудование продают. тебя самого списывают в утиль

5% приехавших ставится на производство новой пропаганды. т.е. занимаются производством заманухи для новых лопухов. это те самые пидорасы известные на пидорашке как "цвет нации" - допущенные на телевизор любимчики, детишки, ну и просто грамотно сосущие поцы

поэтому никакой поблажки перед несуществующей культуры пидорашки быть не может. весь ваш гадюшник будет гореть целиком, вместе со всеми вами

Никаких юродивых, узников совести вы больше вперёд себя живым щитом не поставите. Сгорите всем кибуцем, и я лично это проконтролирую

Dixit Dominus

рузский мир - мир недопущения в свою жопу по причине боязни утраты говна

Смотрю "Миллиарды" через призму противопоставления рациональной бюрократии и оперирования финансовыми потоками (типа "брокерство").

На сцене допроса, в которой нас слегка упрочают в идее "магического" конституирования формы власти Аксельрода, становится понятна филантропийная сцена из самой первой серии, где бизнесмен инвестирует в любимую пиццерию своего детства.

Институционализированная благотворительность, пропуская через свои шестерёнки пожертвования, преображает их, рассеивает потоки как лейка. В этой системе отсутствует чудо - есть лишь "долгожданность обещанного", знакомая всем бюджетникам. Филантропия же финансового магната вводит сюда чудо как проявление дел Господних. Но самое важное - мы понимаем что ГГ-акула бизнеса не занимается филантропией что бы "замолить грехи" - у него нет разрыва между желаемым и действительным. Для него это модус операнди ведущий к преуспеванию - так он получает возможность запустить руку в кастрюлю побольше нежели чем просто тупые деньги тупых людей.

Помощь другим это форма власти. И глупо было бы утверждать что полу-мафиозная (а скорее всего - мафиозная насквозь), трамповская модель однозначно лучше чем модель рациональной бюрократии. Скорее всего нет, просто настало её время. И по всем прогнозам - царствование этой модели будет чрезвычайно коротким, и очень разрушительным.

Но весёлым

И потом уже никому не захочется В ПРИНЦИПЕ помогать друг другу, если вы понимаете о чё

долгое время я одержим самолюбованиям в ходе разнообразнейших занятий. корнем ему полагаю служит ощущение не-ценности. так например в ходе чтения или упражнений в музыке я начинаю циклиться на идее "себя со стороны" (так же известной как нарцсиссизм), что в конкретной форме проявляется как отмечание собственной позитивности в данном занятии. "похлопывание себя по плечу". затем эта осведомленность транспонируется в поле социального одобрения на манер "если я вижу как я хорош - другие тоже могут (и должны) это увидеть". таким образом возникает пространство для действий мотивированных доказыванием себя другим

конечно можно долго болтать языком о том, как хорошо сложилась жизнь у бедняков будь они чуть чуть побогаче. можно бесконечно присваивать почтальону печкину этот его чёртов велосипед

но лично мне нравится идея того, что

если существует некий разрыв между желаемым и действительным, который стремится быть восполнен за счёт этого лакановского перехода из воображаемого в символическое

то я лучше выберу считать что причиной моих бед является какое-то внутреннее зло, моя личная порченность

каким хорошим бы я ни был, все мои беды отнюдь не от того что другие этого не видят. все мои беды от того что я проклят

В ПРЕДДВЕРИИ БУДУЩЕГО: СУБАЛТЕРНАЯ РОССИЯ

ЭДУАРД НАДТОЧИЙ

Констатирую одну очень характерную деталь всей дискуссии: проблема деколонизации остатков российской империи, возрожденной Сталиным во всем прежнем величии, если не преумноженном, и потерпевшей закономерный крах в 1991 году – фактически не обсуждается вовсе. Нынешняя РФ описывается как угодно, но только не как тюрьма народов, продолжающая упорствовать в своем имперско-колониальном политическом воображаемом, развязывая настоящие колониальные войны, аннексируя земли своих потерянных частей, бросая в тюрьмы и лагеря всех, кто заикается о политической автономии каких-то «малых народов» или регионов, подавляя огнем и мечом при помощи легионов любые выступления этих самых «малых народов» за свои права.

«Малые народы» я могу писать только в кавычках. Это просто народы, порабощенные российской империей в ходе разнообразных завоевательных походов, и тщетно пытающиеся с тех самых пор вернуть себе свободу. Некоторые участники дискуссии проговаривали как само собой разумеющееся существование «большого народа», но, на мой взгляд, никто нам до сих не предоставил вменяемых доказательств существования такого «народа» на тех же логических основаниях, что и «малого» — башкиров, марийцев или ингушей.

Нет ничего, что связывает этот большой народ в воображаемое единство, кроме тоталитарного московского телевидения, производящего потоки лжи об истории российской империи и остального мира, и по сути дела религиозного дискурса тщательно культивируемой псевдопамяти о советском мире.

Неудивительно, что у этого фейкового «большого народа» самый популярный герой – Сталин, при котором российская империя достигла максимального могущества и территориального размаха. «Русские» — ни в коем случае не «этнос», а агенты и солдаты имперской колонизации, колонисты, насильно расселенные по всей территории империи на землях захваченных народов, — чтобы метрополия имела повод говорить о «самом разделенном народе» и бросать армию в бой ради «защиты его интересов» в колонизованных землях.

(Ясно, что метрополию сами по себе эти колоны интересуют меньше всего, при случае она легко их продает за свои стратегические интересы и остается равнодушной, когда их реально вырезают в ходе развязанных не без помощи метрополии гражданских войн в колониях).

Россия – последняя старая империя, продолжающая существовать так, как если бы никакой эпохи деколонизации не случилось. В этом суть ее положения в современном мире, превращающая ее в парк юрского периода, по которому бегают давно всюду вымершие колониальные и даже расистские хищные динозавры. Порноангелический расизм «русского» туземца этой реликтовой империи потрясает любого «белого человека», решившего посетить сии места. Соответственно, и весь популярный национально-этнографический вокабуляр относится примерно к эпохе германских нацистов.

Внешняя политика России сегодня представляет собой забавный, еще при Сталине придуманный микст колониальной экспансии, риторики порядка и риторики «национального освобождения» — хотя, как мы видим по вокабуляру, обслуживающему сирийскую авантюру, воображаемое постепенно соскальзывает в чистый имперский лексикон.

Единственное, что объединяет этот фиктивный «большой народ» — русское койне, тщательно контролируемое метрополией, кастрированное и непрерывно прореживаемое от любых спонтанно возникающих элементов живого регионального диалекта и живого языка вообще.

Но только в метропольной мифологии это может быть основой для выделения некого «русского народа» в специфическое единство. Попав в чужую среду, не контролируемую метрополией, представители этого «народа» во втором поколении обычно уже теряют всю свою идентичность и ассимилируются без остатка – так бы оно случилось и в пределах самой империи, если бы не постоянные усилия «воспитания русскости» метрополией.

За всем этим стоят достаточно неприглядные хозяйственные реалии: империя продолжает существовать исключительно в силу заинтересованности маленькой расы московских господ в ресурсах обширной территории, продажа которых всем интересующимся – основа процветания паразитического класса бюрократов метрополии и всех, кто их защищает и обслуживает. Символом этого паразитизма и является Москва, в которой частично скопляются украденные у ограбленных территориальных владельцев ресуров богатства. Хотя большая часть вырученных за ресурсы средств вообще не возвращается в империю, а прямо оседает на счетах в мире белых людей. Паразитический класс эксплуататоров ресурсных богатств уже и в метрополии живет скорее вахтовым методом, обнажая колониальную суть всего ресурсного колониализма до порноангелического блеска.

Не хочу показаться резким, но большинство тех, кто участвует в этой дискуссии – как раз проживает в паразитической метрополии и по сути является клиентурой при патрициях.

Так что желание перенести неприглядную картину имперской жизни на другую сцену и рисовать картины какого-то универсального глобализма, в которых постсоветская Россия занимает видное место в поисках совместного будущего — совершенно понятно. За это и платят.

Это, собственно, и есть русский либерализм, тот самый, который высмеивали в 19 веке Щедрин и Тургенев. Ассистенты людоеда, неплохо живущие с барского стола, но проповедующие людоеду гуманизм для смягчения людоедских нравов.

Но, что важнее, все время заклинающие не злить людоеда («не раскачивать лодку»), а то еще хуже будет.

Уши выше лба не растут. Честно говоря, я не вижу, чем либералы сегодняшние отличаются от либералов 19 века, высмеянных Щедриным.

Если оставить язык фельетона и перейти на академический дискурс, то я констатирую ряд удивительных технических вещей.

1.Кажется, ни разу не прозвучал термин субальтерн, столь важный сегодня в обсуждении всей постколониальной ситуации современного глобального мира.

Вообще ни разу не поставлено под вопрос понятие государства как исторического явления эпохи модерна (стато).
По сути, нет ни одной отсылки к политическому опыту средневековья с его миром самоуправляемых коммун — к тому ключевому периоду , в рамках которого родился весь современный политический инструментарий.
Поясню. Современная Европа (с ее государствами-нациями, с ее образом единства, с глобальностью «перспективы» мира после открытия заморских колоний), имеет источником сложившуюся с 11 по 16 век понятийную сетку, ковавшуюся не в ученых дискуссиях, а в войнах, восстаниях и коммунальных дискуссиях, резюмировавшихся фресками на стенах залов коммунальных собраний.

В дискуссии рассуждали не раз о Европейском союзе и его проблемах. Но такое впечатление, что этот Европейский союз не имеет истории. Поэтому достаточно забавно читать описания «довоенного национализма». Между тем, в Европе в период между двумя мировыми войнами вообще только ленивый не мыслил в терминах единой Европы. Она вдохновляла и Муссолини, и Гитлера, и Action Française в обоих изводах – прогерманском и антигерманском. Если Моран, Бразийяк и все молодые писатели журнала Je suis partout приняли нацизм после оккупации, то именно под знаменами спасения единой Европы. От кого? От красной угрозы, от коммунистов во всем их многобразии, учинивших европейскую гражданскую войну гибридными средствами.

Если сегодня мы констатируем, что Марин Ле Пен одновременно за Европу и за выход из Евросоюза,. то что это значит? Шизофрению?

Вот здесь не обойтись без средневековых генеалогий современности, без битвы гвельфов и гибеллинов, т.е. без дискуссии o двух образax Европы (о тогдашней глобальности): Imperium Christianum и Священной Римской Импeрии Германской Нации, т.е. религиозном и светском образах единой Европы, пусть и несколько огрубляя.

«Народы», о которых ведет речь тот же Карл Шмитт, оплакивая Ius publicum europaeum – это совсем не те «народы», которые связаны кровью и почвой после романтического эпистемологического переворота в 19 веке.

«Народ» Бодена, источник суверенности, — это не этнографическое единство.

Когда «нацист Шмитт» рассуждает о суверенности народов – имеется ввиду конструкция Imperium Christianum, невидимое единство католической церкви, скрепляющей Eвропу в единое нерасчленимое целое покрепче сакраментальных брюссельских бюрократов.

Нет никакого противоречия, иначе говоря, между «суверенностью народов» и единством глобального мира в оптике Imperium Christianum, просто народ – совсем не романтическое единство, а скорее нечто вроде корпоративной иерархии с монархом во главе.

Против чего выступают в последние годы британские консерваторы? Против Единой Европы? Они ставят рогатки брюссельской бюрократии. Нынешние тори — против Imperium Romanum, но за Imperium Christianum (как ни парадоксально это звучит для страны с давней и особой традицией протестантизма)

Я присоединяюсь к пафосу регионализма Д. Коцюбинского.

Но хочу заметить, что его регионумы и есть народы в старом смысле.

У Ф. Броделя, помянутого в дискуссии, есть две разных концепции территориального сложения «большого мира». Первая изложена в книге о Средиземноморье, где он прекрасно показал, что территория – магма, рождающая регионумы из большего единства всей совокупности событий трансверсального Средиземноморья. Это имманентистская логика.

Напротив, в «Идентичности Франции», где он описывает рождение большого воображаемого единства Франция – логика его трансцендентна, она преодолевает магму территориальности абстрактным понятием «тождественного себе» народа.

Это — две совершенно разные логики понимания народа.

И оппоненты брюссельской модели Союза, и брюссельские бюрократы хотят одного и того же: регионального самоуправления.

И в этом споре невозможно что-то понять, если не иметь ввиду старый спор гвельвоф и гибеллинов.

С ним связан вопрос о государстве и вытекающий из него вопрос о «демократии». Государство, как особый орган со своим бюрократическим рациональным аппаратом , рождается как раз в мире итальянских городских коммун, из института podesta – внешнего специалиста, приглашенного на управление городским хозяйством вне конфликта разных стратов городской коммуны. Государство – stato – в форме Rаgione di Stato (резона государства) – уже формируемый внутри самой коммуны и надстраваемый над всеми политическими конфликтами особый аппарат рационального управления — примирения интересов.

Если хотите, аппарат гармонизации общего блага.

Однажды найденный, никогда не существовавший прежде ( ни Рим, ни полисы Греции, ни Египет не знали институции stato), этот орган стал универсальным средством управления всей Европы. Парламент лишь конкретизирует логику Ragione di Stato. Но внутри этой институции таится свой собственный совсем не невинный импульс глобализма и универсализма. Его назвали в XX веке всемирным государством. Брюссельский бюрократический аппарат – одна из форм такой глобализации stato. Показывающая предел самой технологии. Здесь нет места развивать историю полицейского государства, но всемирное государство по сути – полицейское.

В логике рационального нейтрального исчисления имеется эта логика противостояния месту через порядки тотальной исчислимости (Хайдеггер именовал ее Постав, Gestell).

И это – другая Европа, чем Европа «духовного единства», вытекающего из Imperium Christianum. Между ними неизбежен конфликт. Здесь сокрыты две разные логики глобального, глобальность как множественность мест и глобальность как тотальная рациональная исчислимость. Логика podesta против логики коммунального стазиса. Или всемирный стазис против всемирного полицейского государства – в пределе.

Отсюда – кризис стато, государства, как такового.

Как машины уничтожения места не-местом, детерриториализации.

Наглядно зримое в уничтожении фермерского сельского хозяйства по всей Европе. Даже коммунисты не сумели уничтожить хуторскую систему сельского хозяйства в Прибалтике. Брюссельская бюрократия сделала это играючи.

Как ни парадоксально, но брюссельская бюрократия оказывается своего рода системой колониализма для всей совокупности европейских мест.

Никакой Европарламент не в состоянии этого исправить.

В результате создается тотальная субальтернизация населения Евросоюза, которую выражает ощущение сознание полной исключенности из процесса принятия решений и на национальном, и на общеевропейском уровне.

Но эта субальтернизация куда более глобальна, ее результаты мы видим и в США – в избрании Трампа, и на Украине – в избрании Зеленского. На мой взгляд, это прямое следствие кризиса институции стато, связанного с его глобализацией во всемирное государство.

Роль и место России в этих процессах достаточно любопытно.

С одной стороны, я согласен с Глебом Павловским в том, что Россия – глобальное государство (применение к России термина государство-стато проблематично, но здесь нет возможности это развивать). Это происходит как из гетеротопичности рационального аппарата исчислимости в управлении таким гибридным социумом как Россия (гибрид архаики и модерна), так и из природы советского утопического строя – строя с установкой на радикальную детерриториализацию. Создание глобального не-места как идеала сообщества. Уничтожение любой локальности места, тотальная субальтернизация туземного населения — неизбежное следствие такого утопического проекта глобального не-места.

С другой стороны, поскольку этот радикальный проект не-места производил глобальный стазис – европейскую, а в пределе всемирную гражданскую войну, — создается особого рода разделение на внешнее и внутреннее, лишь поверхностно похожее на принцип национального суверенитета.

На деле устроенное на основах эсхатологического карго.

Сегодня, в условиях кризиса модели стато, и актуализации стазиса как принципа социальных отношений, российско-советская модель глобальности совпала с духом времени – приобрела популярность среди сил сопротивления рациональности всемирного государства.

Ложная, поверхностная, иллюзорная актуальностъ советской модели глобальности в ее путинском, акцентуировавшем имперско-колониальные несущие конструкции русскости, виде (которые я описал бегло выше) заставляет вспомнить пророчества русских консерваторов о грядущем Хаме как орудии всемирного разрушения (и прежде всего антибольшевистские теории Д. Мережковского).

Россия прибрела репутацию силы сопротивления глобализму всемирного полицейского государства – но лишь как государство-хулиган, взыскующее доминирования в мировой глобализации на основе экспорта нестабильности.

При этом основой экспорта стазиального хаоса для России является эсхатологическая идеология, опирающаяся на угрозу мировой ядерной войны.

Соответственно, такая модель глобализации оборачивается линией разделения на внешнее и внутреннее режимом суверенной диктатуры, радикализующим внутреннюю субалтернизацию и эволюционирующим в систему политического террора в поддержании режима не-места, враждебного всякой внутренней ретерриториализации.

Подводя итог этому короткому рассуждению, а еще раз подчеркну, что ключевой вопрос в размышлении над проблемой «Россия в глобальном мире» — вопрос о постколониальной трансформации остатков империи и о колониальном сложении нынешнего мира российских субальтернов.

Распадение остатков империи — процесс неизбежный и позитивный – и обсуждать следует прежде всего, на мой взгляд, вероятные варианты будущего после краха колониального проекта русского мира.

Донбасс является лабораторией и увертюрой к тому, что будет происходить на просторах между Китаем и Днепром в недалеком будущем.

И к этому будущему интеллектуалы маленькой расы московских господ и российские интеллектуалы абсолютно не готовы.

Пожалуй, писатель Владимир Сорокин — единственный, кто пытается набросать возможные контуры действительного — постколониального — будущего…